Мальчик со старой фотографии - Виктор Богданов

Фотографии переходили из рук в руки, разговор тихонько продолжался. Женька не сразу заметил, что Владик вдруг перестал то и дело вставлять свои замечания. Скосив глаза на него (он лежал на животе рядом с ним), заметил, что тот как-то слишком внимательно разглядывает одну очень старую фотографию. Даже прищурился. Лицо его было таким, словно он пытался что-то вспомнить или кого-то узнать. Он даже перестал болтать в воздухе ногами – так заинтересовало его то, что он разглядывал.

Непонятно откуда и почему внутри Женьки появилось какое-то непонятное волнение. Чуточку быстрее забилось сердце. Он протянул руку и молча взял у Владика фотографию.

Это был очень старый снимок. Не начала пятидесятых годов, какие попадались уже в папке, а гораздо старше. Изображение очень сильно пострадало от времени. Фотография не только выцвела, но и была вся какая-то потрескавшаяся, края разлохмачены и надорваны.

Женька присмотрелся. Ничего особенного на первый взгляд не было заметно. Десятка полтора мальчишек и девчонок с галстуками на груди. В центре группы молодой парень лет двадцати, но тоже с галстуком. Снимок сделан, видимо, осенью, потому что ветви кустарника в стороне от стоявшей группы ребят наполовину были голыми. Скорее всего сентябрь, так как некоторые мальчишки были в коротких штанах и в рубашках с короткими рукавами. В центре группы, рядом со взрослым парнем, наверное вожатым, стоял мальчишка с барабаном. Ничего особенного, если не брать во внимание, что фотография очень старая. Взглянув на обратную сторону, Женька не нашел никакой надписи.

– Посмотри внимательно! – прошептал ему на ухо Владик.

Женька снова стал рассматривать снимок. Хоть он и пострадал от времени, но разобрать можно было почти всё. У одной девочки на щеке отчетливо видна родинка. А у стоящего рядом с ней мальчишки на затылке торчком стоял непокорный вихор. У барабанщика в руках ясно видны тоненькие барабанные палочки. Один шнурок на его ботинках развязался, а на чулках даже видны рубчики чулочной ткани. Лицо его сияло счастливой улыбкой. Стоп! Какие-то знакомые черты мелькнули перед Женькиными глазами. Он замер… Неужели…

– Ты понял? – снова зашептал в самое ухо Владик. – Барабанщик! Это же он, тот самый мальчик!

– Не-ет… – недоверчиво помотал головой Женька. – Так не бывает…

– Значит бывает! – горячий шепот Владьки прямо в ухо. – Это он!

Теперь и Женька уже это понял. То же лицо, та же улыбка… Даже короткие штаны с лямками через плечи такие же. Но главное – это его улыбка. Она такая… такая… запоминающаяся… Он очень хорошо помнил, как улыбнулся и вскинул руку в салюте этот мальчишка. Там, на полутемном пустыре. Сомнений у него не осталось: барабанщик на фотографии и их неожиданный гость – одно и то же лицо.

– Да, кажется, это он, – прошептал Женька.

– Точно он! Чтоб мне провалиться!

– Чего это вы там шепчетесь? – спросил Петька. – Нашли что-то интересное?

– Наверное, это самая старая фотография из всех, – передавая её Петьке, сказал Женька. – С ней надо осторожнее обращаться.

Фотография обошла всех ребят. Света задержала её дольше остальных. Она внимательно всё рассмотрела и согласилась с Женькой.

– Да, – сказала она. – Судя по всему это очень старая фотография. Скорее всего она сделана ещё до начала войны, в сороковых или тридцатых годах. А может и раньше.

– Так уж и в тридцатых! – с сомнением возразил Павлик. – С чего это ты так решила?

– Да, почему ты так думаешь? – заинтересовался и Березкин.

– Элементарно, Ватсон! – словами Шерлока Холмса ответила Света, бросив на мальчишек снисходительный взгляд. – По внешнему виду! По одежде! Это только вам, бестолковым, не ясно, что одежда – это отражение своего времени. Но что с вас, мальчишек, взять? Любой же девочке сразу понятно станет, стоит только взглянуть повнимательнее. Такие платья и штаны носили лет семьдесят или восемьдесят назад. Правда, в пятидесятых или шестидесятых подобные вещи тоже были модными (мода, как известно, развивается по спирали), но судя по фотографии, если её сравнить с другими старыми, то даже жирафу станет понятно, что она гораздо старше. Отсюда простой вывод: примерно тридцатые годы.

– Откуда ты можешь знать, какая мода была в тридцатых годах? – не поверил Павлик.

– Потому что я, в отличие от некоторых, не только детективы читаю, но и разные другие книжки.

– С женщинами лучше не спорить, – сказал, улыбнувшись, Женька. – В любом случае останешься дураком.

– Почему это в любом? – возмутился Пашка. – А если я прав буду?

– Все равно в дураках останешься.

– Но почему?

– Если женщина права, то ты в её глазах выглядишь круглым дураком…

– А если всё же она не права?

– Тем более она будет считать тебя вдвойне дураком, потому что ты пытался убедить её в том, что она не права. А самое интересное знаешь что?

– Что?

– Она всё равно останется при своем мнении! Даже если ты будешь прав! Именно по этой причине я уже давно перестал спорить со Светкой…

– Дурак! – под общий смех выкрикнула Светка, и относилось это уже не к Павлику, а к Женьке.

– Ну вот видишь? А я о чем только что говорил? Всё равно я дураком остался…

Она подскочила к Женьке с намерением надавать ему по шее. Он перевернулся на спину и хохоча отбивался от её нападок.

Конец ознакомительного фрагмента.